Олимпийский чемпион 1980 года Александр Музыченко – о своём пути к «Драконам», Oлимпийском огне, детях в Маркизовой луже и водных шахматах.
– Как сложилась ваша парусная карьера после Олимпиады-80?
– Сразу после Игр Манкин (в 1980 г. – рулевой олимпийского «звёздника», трёхкратный олимпийский чемпион, первый в истории СССР чемпион мира по парусу — прим.ред.) взял в экипаж другого парня – Сашу Зыбина. Хотя у нас с ним и был уговор, что мы один год отдохнём и дальше будем вместе готовиться. Но планы не сбылись. Борис Будников пригласил меня в экипаж «солинга», и мы начали тренироваться буквально с февраля (1981 г.). В марте мы уже были готовы выезжать на соревнования. С Борей мы гонялись два года, стали чемпионами Европы и призёрами Чемпионата мира, выигрывали Кубок мира. В 1982 году состоялся тренерский совет, на котором решили, что я должен сесть в одну лодку с Андреем Балашовым, который до этого принёс стране серебряную и бронзовую медали в классе «Финн», и готовиться к Олимпиаде в Америке в классе «Звёздный». Мы это с ним сделали и уже отобрались в Атланту, у нас в активе было третье место на Европе – всё шло неплохо. И для всех нас стало настоящей трагедией, что команда не поехала на Олимпиаду. Потом ещё продолжали тренироваться, проводить спарринги и гоняться в сборной СССР практически до 92-го года.
– Сейчас вы живёте в Риге. Как вы там оказались?
– Священный долг – служба в рядах вооруженных сил: меня туда направили на флот, а уже потом перевели в местный яхт-клуб. Рига для меня была просто сказочным местом! Здесь можно было готовить себя к таким условиям как, например, в Ля Рошель, где течение: пожалуйста, на Двине – тренируйся не хочу – когда она впадает в море, течение там даже больше. А на озере Киш – как на озёрах в Швейцарии или в Германии. Нужны условия северных морей – уходишь подальше и тренируешься в заливе, напротив Юрмалы, например. Так что, это было лучшее место. И вот туда меня и бросили матросом. Отслужил три года в Риге, мне предложили возможность там жить, поступить в Ленинградский институт физкультуры им. Лесгафта. Я стал офицером, и практически вся моя парусная жизнь прошла в клубе ЦСКА. Потом, когда всё развалилось, то по стечению обстоятельств – так как у меня жена латышка – там же я и завершил свою олимпийскую карьеру. После этого Валерий Каргин пригласил меня в свой банк, и мы с ним проработали в одной команде 18 лет.
– И как после этого вы оказались в «Драконе»?
– Мой друг, Жора Шайдуко, да ещё Серёжа Бородинов в своё время были в молодёжной команде класса «Летучий Голландец». Тогда мы с ним и познакомились, Георгий был нормальный пацан: молодой, грамотный, ему всегда было интерсно со старшими… Поэтому у него есть в активе две олимпийские медали – серебряная и бронзовая. Вот он-то меня и позвал на «дракон», где мы были в одном экипаже с рулевым Артёмом Кузнецовым. Потом уже меня к себе пригласил Василий (Сенаторов – прим. ред.). Мы с ним начинали с 56-ых мест и так далее, но для меня ценным было то, что Вася умеет концентрироваться на гонке. Это, в конечном итоге, привело к тому, что он стал президентом европейской ассоциации класса «Дракон». И вот уже много лет мы не только гоняем вместе, но ещё и дружим. Получается, класс «Дракон» сплачивает людей — настолько это интересно и классно! Например, мне 62 года, но я этого возраста не ощущаю! Особенно, когда слабые ветра. В сильные, конечно, бывает тяжело: например, на чемпионате мира в десять часов уходили и возвращались уже в полседьмого, когда в глазах темнеет, потому что дуло так, что даже спинакер срывало. Семь мачт было сломано. Сложно, но что делать — все терпят. А кто терпит, тот выигрывает — святое правило!
– В одном из интервью вы вспоминали, что перед Олимпиадой-80 рассматривались три возможных места проведения олимпийской регаты: помимо Таллина, который, в итоге, выбрали, существовал вариант с вашим любимым рижским взморьем и, как вы сказали, «Маркизовой лужей». Как она вам сейчас, эта Лужа?
– Она замечательна, в первую очередь тем, что здесь есть детская парусная школа! (Академия парусного спорта — прим.ред.). Я нигде в России не видел такой школы, как у вас. Снимаю шляпу уже за то, что каждый день здесь вижу ребят на воде. Это большое дело! В своё время поступили недальновидно: никто же не знал, что всё так развалится. Если бы здесь, в Питере, построили олимпийский клуб, то мы бы уже были на две головы впереди всех. В прошлом году я приехал в Таллин – у меня брали интервью по поводу смерти Манкина – ужаснулся: они только сейчас начали реставрировать и ремонтировать яхт-клуб, который был построен к Олимпиаде, и то – местами. Почему-то они не ценили то, что им досталось фактически бесплатно… Вот и здесь могла бы быть такая же прекрасная база для занятий парусом… А где ещё в России? На Дальнем Востоке? Да, отлично. В Севастополе? Туда не доходят руки, хотя место там просто лучшее для тренировок команд. В общем-то и всё. Потому что, например, в Москве — негде. Я считаю, что в Яхт-клубе Санкт-Петербурга просто молодцы, что смогли найти с «Газпромом» какие-то контакты и сделали то, что сейчас есть. Самое ценное, что здесь есть – это школа. А будет ещё и школа тренеров — этого сейчас особенно не хватает в России.
– Вы всегда обращали внимание на тщательную подготовку ко всем регатам – режим, питание, упражнения. А как сейчас?
– Скажу честно, тогда в глазах горел олимпийский огонь, а теперь мой стимул – удовольствие от общения с ребятами. Но, если есть возможность, то дома я и сейчас с велосипеда час-два не схожу, стараюсь поддерживать себя в форме. Однако приходит тот момент, когда начинаешь себя беречь. А вот в молодом возрасте, конечно, себя не жалел. Ну, например, десятку пробежать утром – это было как чаю попить! Дальше – на турник. Кроме того, например, на руле нужны сильные руки – качали их. Кому ноги – не слезали с велосипеда. У меня была задача – пресс. Упорно я этим занимался, и к Олимпиаде уже мог висеть на трапеции по пять минут на прямых ногах с руками за головой. Пусть две копейки, но это был вклад в наше общее дело.
– А какие вы сейчас для себя ставите цели в парусном спорте вообще и в этом чемпионате в частности?
– Тут всё по системе Пьера де Кубертена: главное – участвовать. Ну, и, конечно, брать своё. Ценность класса «Дракон» в том, что все очень дружелюбно относятся друг к другу: это не олимпийский класс, где гонщики часто зависят от каких-то дотаций и стипендий. Здесь гоняются обеспеченные люди и получают удовольствие от общения и от гонки, от её элементов – например, огибания знака. Например, идут вместе три лодки, и я у своих соперников выигрываю благодаря манёвру, который задумал ещё за полдистанции до этого. Фактически, играем в шахматы. Правильно пошёл пешкой, отдал коня, но потом выиграл ферзя.
– Шахматы на воде получаются…
– Да-да, только свою доску мы на две мили раздвигаем (смеётся – прим. автора). Это выражение не я придумал. Мы с Борей Будниковым как-то брали с собой на воду гроссмейстера Михаила Таля – мы по пяти гонкам выиграли, могли позволить себе такую вольность. Посадили его четвёртым, и вот он в какой-то момент спрашивает: «Почему вы такой странный курс выбрали?». Мы объясняем: потому что там речка, течение, а там ветер чуть заходит… Когда он сошёл на берег, то сказал: «Да, ребята, мы в одни и те же шахматы играем. Только у вас очень большая доска!» Такими были слова золотого человека, Михаила Таля, чемпиона мира по блицу. Он всегда с любовью относился к парусу.